| |||
|
"Поплавский пронесся подобно метеору над Русским Парижем", - написал недавно Юрий Иваск, - "оставив позади себя смешанный огненный хвост, не столько в своих стихах, сколько в своей личной легенде, а также в прозе, в своём романе "Аполлон Безобразов", который сегодня бы назвали антироманом". Каким бы подходящим ни являлся образ саморазрушающегося метеора, созданный Иваском, нельзя было ожидать, чтобы он сравнил Поплавского с более реальным астрономическим явлением типа кометы. Комета не только дольше живет и больше весит, чем метеор, она появляется в поле нашего зрения из внешних пределов галактики, из областей, куда более реальные звездные тела не достигают и не могут достигнуть. Поэтическое видение Поплавского расширило сферу современной русской поэзии за счёт таких чужих и даже опасных областей, как андеграундная драг-культура 1920-х, индийский и католический мистицизм, визуальное искусство эры французского сюрреализма и неоромантизма.
Метеор или комета, но Борис Поплавский вырисовывался над горизонтом эмигрантских литераторов подобно важному, излучающему свет явлению в течение шести кратких лет, которые отделяли его литературный дебют от несвоевременной смерти в 1935. Такие проницательные комментаторы, как Д. С. Мирский и Константин Мочульский, с самого начала приветствовали его как новое значительное литературное явление. Георгий Иванов, один из самых прекрасных поэтов российской эмиграции, редко хваливший других поэтов, был в полном восторге от Поплавского. Однако, вопреки всему этому удивлению и восторгу, которые вызвала непродолжительная литературная карьера Поплавского, именно в комментариях его современников нашлось слишком мало понимания его уникального поэтического профиля и критического проникновения в его интеллектуальную структуру. Как можно заметить из эссе на его посмертно изданные дневники, написанном знаменитым философом Николаем Бердяевым, большинство русских просто не знало, что делать с Поплавским. Пишут ли они о Бунине или Маяковском, российские критики, и советские и эмигрантские, чувствуют себя наиболее удобно с писателем, когда могут удостовериться, что он - подлинно русский, прямо проецируя на него свои узнаваемые врожденные (наивные) модели. В этом отношении наиболее провинциальный советский ортодокс ненамного отличается от тонкого и космополитичного Георгия Адамовича, который в 1930-х потратил слишком много времени на вычисление, был ли Владимир Набоков русским или нерусским писателем. При любом более глубоком исследовании Поплавский полностью провалил бы этот произвольный тест на национальность Simon’а Pure так же, как однажды он провалил вступительный экзамен по русскому словообразованию в Школе Восточных Живых Языков. Он восхищался поэзией Блока и много взял из него. Но было бы, конечно, совершенно неправильно считать его простым плагиатором Блока, как это сделала, по слухам, Марина Цветаева. "Бунин развивает и продолжает Толстого точно так же, как я продолжаю и развиваю Блока", - записал Поплавский в одном из своих неопубликованных дневников. Однако, кроме Блока, литературное наследие Поплавского не русское, а французское. За исключением того факта, что он писал по-русски, он мог бы совершенно естественно занять свое место в ряду "проклятых поэтов", которых он постоянно изучал, о которых писал в своих стихах и чьи могилы он мог бы иногда посещать из уважения: Нерваль и Бодлер, Лотреамон и Жюль Лафорг, Рембо и Аполлинер. Среди своих современников он чувствовал себя наиболее близким не какому-нибудь советскому или русскому эмигрантскому поэту, но к Андре Бретону, основоположнику и лидеру сюрреалистического направления в искусстве, и к Жюлю Supervielle, "поэту из Монтевидео", который появляется в нескольких стихах Поплавского. В то время, когда существовали реальные сюрреалистические направления в других славянских литературах в течение 1920–30-х годов, поэзия Бориса Поплавского является единственным примером, который русская литература может предложить в качестве значительной творческой реакции на явление сюрреализма в целом (возможная связь между французским сюрреализмом и советской литературой - элементы у ОБЭРИУ и особенно у Николая Заболоцкого - является темой, которая еще ждет своего исследователя). Его тяга к Бодлеру и Лотреамону, поэтам "искусственного рая", совершенно естественно подвела Поплавского к тому, чтобы исследовать литературные возможности своего собственного драг-опыта. (Он непрерывно экспериментировал с различными наркотиками всю свою взрослую жизнь.) Его более ранняя неудачная карьера студента-художника, вкупе с его знанием сюрреалистической поэзии и теории, способствовала тому, что Поплавский создал убедительные вербальные эквиваленты к визуальным образам и метафорам своих современников, французских и испанских художников-сюрреалистов. Яркий визуальный характер образности Поплавского иногда отмечался эмигрантскими критиками, которые сравнивали его поэзию с картинами Марка Шагала. Более близкие параллели, однако, дают полотна Рене Магритта, Поля Дельво, возможно, Сальвадора Дали и также русских живописцев-неоромантиков Евгения Бермана и Павла Челищева. Философская основа сюрреалистического движения - смесь Фрейда и Маркса - не заинтересовала Поплавского. Вместо этого его поэзия и особенно его художественная проза опираются на основные принципы эклектичной метафизической системы, в которой теологические традиции русского православия расширены за счёт включения, с одной стороны, строгого мистического опыта испанских католических святых, и расцвеченных в радужные цвета райских видений индийских мистиков, от Вед до Кришнамурти, с другой. Существует и небольшая примесь 20-векового католического иконоборчества, тесно переплетенная с этими направлениями, которая возможно происходит из глубокого изучения Поплавским романа Джеймса Джойса "Улисс", произведения, по поводу которого он однажды прочитал публичную лекцию и которое хорошо знал. При всей неоднородности компонентов, которые составляют метафизическую систему Поплавского, она проявляется в его поэзии как объединённая и когерентная. Елена Пашутинская в своей неопубликованной диссертации магистра гуманитарных наук по первому сборнику стихов Поплавского "Флаги" убедительно показывает сущностное единство поэтического видения Поплавского, с его постоянным противопоставлением лёгкости и тяжести, движения и неподвижности, свободы и пленённости. Все они рассматриваются и как физические состояния, и как духовные категории. Десятилетия, прошедшие после смерти Поплавского, оказались чуждыми его духовным поискам и его типу воображения. Дожившие до нашего времени его современники вспомнили его, и он все чаще упоминается в последовавших один за другим мемуарах Нины Берберовой, Владимира Набокова, Юрия Терапиано, Владимира Варшавского и Василия Яновского. В 1940–50-е годы на его произведения не было спроса, и его книги не переиздавались. Однако, в последние десятилетия интеллектуальный климат изменился, по крайней мере на Западе, в направлениях, которые должны сделать произведения Поплавского снова значимыми. Сюрреалистические теория и практика снова представляют интерес. Мистическая озабоченность, которая была важна для Поплавского, привлекает сегодня многих молодых людей. Интеллектуалы-изгои материалистического общества, которых мы встречаем в романах Поплавского "Аполлон Безобразов" и "Домой с небес", являются несомненными предшественниками культуры хиппи поздних 1960-х. После экспериментов Олдоса Хаксли с пейотом на психоделические опыты стали смотреть как на легитимный ареал литературного исследования и очаровательный источник новых проникновений в природу нашего универсума. В этом измененном климате мышления должны существовать где-нибудь новые читатели, способные оценить предвидения и систему взглядов Бориса Поплавского. Надеемся, что представленное собрание его стихов способствует тому, чтобы эта одинокая комета-метеор снова проникла в мир русской литературы и опять зажглась с обновленным, еще большим блеском. Karlinsky S. The Alien Comet // Поплавский Б. Собрание сочинений. Том I. Флаги / Под ред. Семёна Карлинского и Антони Олкотта. Berkeley: Berkeley slavic specialties, 1980. P. ix-xii. (Перевод К. Ю. Аликина) |
| На главную страницу |
